Перечитывая Чингиза Айтматова. К 85-летию писателя

Есть книги, притягивающие к себе словно магнит. Однажды прочитав их, ты неизменно вновь возвращаешься к ним. Они задевают глубинные струны твоих чувств, постоянно будоражат мысли высокой эмоциональной и духовной насыщенностью. Беспокойная жизнь, разворачивающаяся вокруг тебя, ставит множество вопросов. В поиске ответов на них ты остро нуждаешься в мудрых собеседниках. И так получается, что чаще всего «собеседуешь» именно с такими книгами. Они становятся твоими спутниками на всю жизнь. Думается, что к разряду таковых в первую очередь относятся художественные творения Чингиза Айтматова. Притягательная мощь этих творений заключена в магическом воздействии айтматовского Слова.

 Творчество Чингиза Айтматова – это своеобразная художественная Вселенная. Это целый мир, воссозданный Словом. Айтматов приводит одно из изречений кыргызско-казахской поэзии эпохи кочевой цивилизации: «Слово выпасает Бога на небесах, Слово доит молоко Вселенной и кормит нас тем молоком вселенским из рода в род, из века в век. И потому вне Слова, за пределами Слова нет ни Бога, ни Вселенной, и нет в мире силы такой, превосходящей силу Слова, и нет в мире огненного пламени, превосходящего жаром пламя и мощь Слова». Художественные сочинения Айтматова – это творение мира в Слове.

 Поистине, уже более полувека мы живем в мире образов и идей, созданном могучим воображением писателя. В этом контексте айтматовское Слово предстает перед читателем как органичный сплав мысли и образа. Не в прозаическом, а в по¬этическом смысле. В свое время Аристотель обоснованно утверждал, что поэзия говорит не о действительно случившемся, но о том, что могло бы случиться, следовательно, о возможном по вероятности или по необходимости.

 Исходя из этого верного суждения, мы должны воспринимать художественные сентенции Ч. Айтматова как поэтико-метафорический образ окружающей действительности. Причем действительности в трагическом преломлении. Трагическое завершение жизненных процессов в произведениях писателя это своеобразный сигнал-предупреждение о болевых точках народного бытия. Люди, опомнитесь, прислушайтесь к доносящемуся «звонку». Если ход событий будет продолжаться таким же путем, то может случиться наихудшее.

 Не об этом ли свидетельствуют мучительные размышления Филофея из романа «Тавро Кассандры», находящегося в непрерывном поиске той «ариадниной нити», которая вывела бы современное человечество из лабиринта бесконечных трагических коллизий. Художественное предчувствие фатального исхода служит своеобразным метафорическим приемом, с помощью которого писатель стремится достучаться до разума и сердца человека, показать ему необходимость поиска путей избавления людского рода от печального конца.

 Таким образом, поэтически образная мысль, создаваемая творческим гением Ч. Айтматова, апеллирует не просто к «реально существующему». Она повествует не только о том, что случилось, но и о том, что могло и может случиться. И упорядочивает этот воображаемый мир в стройной системе вдохновенного творчества, делает достоянием человеческой культуры. Она обладает свойством опережающего отражения действительности. Эти морально-этические прозрения и озарения – не только «чистый» идеал. На их почве произрастают живые зерна реально-возможных тенденций будущего. Конечно, идеальное, с одной стороны, противоположено реальному, в «живой плоти» представляя неповторимую индивидуальность, исключение из общего правила. Но с другой стороны, идеал уже в природе своей индивидуальности содержит определенные ростки новых закономерных черт будущего.

 Философско-этические прозрения давали возможность забегать вперед, нащупывая путем художественного осмысления и ценностных сравнений такие тенденции общественного развития, которые, еще не став фактом массового сознания и поведения, дают о себе знать пока что единичными, разрозненными, но необычайными поступками. За этими поступками проглядываются побуждения и стремления к более справедливому и совершенному миру.

Между прочим, З. Дербишева, составительница «Вселенной Чингиза Айтматова»  – книги, вобравшей в себя все богатство изречений писателя, отмечает, что «у Чингиза Айтматова шекспировское мировосприятие. Он видел жизнь не в оптимистическом ключе, а в трагическом. И потому во всех его произведениях присутствуют ноты трагизма. Самый объемный раздел посвящен общечеловеческому злу».

Да, так оно и есть. Трагически завершаются жизни главных действующих лиц в романах и повестях писателя. Но, как рассказывает Чингиз Айтматов, нескончаемый поток столкновений двух жизненных начал в самом человеческом существе – добра и зла – находится в постоянном обновлении. Всепоглощающий мрак зла, окутавший человека своим черным покрывалом, в какой-то момент вдруг поразительным образом спадает и вызывает в его душе неуемную жажду светлого, хоть маленького росточка, пусть слабого, но все же добра. И этот светлый росточек, неукротимо пробиваясь через окаменевшее сердце к тайнику души человеческой, пробуждает в нем добрые чувства и мысли. К такому пониманию сути вечного противостояния добра и зла побуждает нас все творчество Чингиза Айтматова. И этот светлый комочек добра влечет к себе, зовет за собой. Этот зов добра не остается без отклика. Появляются люди, способные идти по непроторенному пути.

Совесть, которая мучает, долг, который повелевает, становятся «внутренними цензорами», заставляющими человека идти наперекор застарелым мнениям большинства и утверждать в жизни правду и справедливость. Уже образ Дюйшена в «Первом учителе» олицетворяет это человеческое качество. Аильная толпа не может понять его: простое, ясное побуждение – учить детей. Поколения предков жили без этого, мы тоже живем и не нуждаемся в том, что предлагает нам этот чудак. Вот расхожее суждение, привычно закрепившееся на кончике языка аильчан.

Личность ищет средства прорыва из замкнутой скорлупы самодостаточного мира обыденно-житейского сознания, возвышается над окружающими обстоятельствами и бросает вызов действительности с позиций более высоких перспектив бытия. Освоение массовым сознанием и поведением этих необычных поступков и принципов жизни идет очень сложным, затрудненным путем. На начальных этапах сознание устоявшегося бытия старается «втиснуть» эти выбивающиеся из правил исключительные случаи в «прокрустово ложе» шаблонного миропонимания и мироотношения.

Оно упорно отвергает эти пробивающиеся к жизни случаи и яростно сопротивляется наступающим новациям с позиций уходящих традиций. И это драматическое противостояние нередко оборачивалось трагическими коллизиями. «Что, если существует на свете, – восклицает Ч. Айтматов, – закономерность, согласно которой мир больше всего и наказывает своих сынов за самые чистые идеи и побуждения духа».

В романе «Плаха» Понтий Пилат, римский прокуратор в Иудее, в споре с Иисусом Назарянином не может понять, ради чего тот с готовностью идет на смерть. Какую цель при этом преследует? Причем Понтий Пилат – это умный и изощренный собеседник. Однако это ум, который страшится действовать без руководящего указания извне, чего-то находящегося вне его ума. Он делает лишь то, что от него ожидают. Можно сказать, что потолок его сознания ограничен установлениями мира, как он есть. Он живет в согласии с собой и утвержденными в мире ложными истинами. 

Понтия Пилата не мучают загадки бытия, ему неведомы драма рождающейся мысли, преодоление заблуждений, открытие чего-то неизвестного, неведомого, а стало быть – радость познания нового. “Несовершеннолетие по собственной вине, – говорил И. Кант, — это такое состояние, причина которого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого-то другого”. В его голове и сердце нет душевного разлада, того внутреннего голоса, который бы противоречил ему, укорял его. Осуждал за то, что мог сделать, как велит совесть, но не сделал.

Иисус Назарянин человек из другого теста. В споре с Понтием Пилатом, пытаясь убедить собеседника, он говорит ему, что, в отличие от иных живых существ, Создатель вложил в человека божественный дух. Иисус Назарянин рассматривает его как сознание истинного и доброго в их единстве. Разум – источник объективности истины. Но он сможет постичь истину, лишь опираясь на добро. Иначе говоря, свободное, без традиционных, предвзятых, ложных мнений, познание мира, основанное на суждениях и умозаключениях разума, позволяет человеку обнаруживать истину и следовать ей в жизни, согласуя ее с добром. Следуя разуму, человек в своих поступках неизбежно идет по пути правды, что позволяет ему обнаруживать возможности переустройства “ложной” действительности на действительность “истинную”.

В Иисусе Назарянине постоянно живут два внутренних голоса. Один увещевает: «Ведь ты хочешь жить. Предстоящие мучения невыносимы. Поэтому говори то, что от тебя ждут. И тогда ты сохранишь жизнь». Поддаваясь этому голосу, слабея под напором страха, он просит римского прокуратора отпустить его.

– И что же ты станешь делать? – резонно вопрошает его прокуратор.

– Со словом Божьим пойду я по землям.

– Не ищи дураков!

Понтий Пилат преследует свою цель. Ему крайне важно, чтобы стоящий перед ним человек отрекся от того, что он называет «словом Божьим». Но как только Иисус Назарянин намеревается сказать так, как того требует его оппонент, сразу же в нем пробуждается другой голос. Этот внутренний голос не дает ему покоя, без конца укоряя, что нет ничего более постыдного, нежели ложь, когда надо сказать правду. Этот голос побеждает и, в конце концов, отправляет его на Голгофу. Но именно эта Голгофа в недалеком будущем станет невиданным доселе примером для людского сострадания и подражания. Мучительная смерть, которую принял Иисус Назарянин, повлечет за собой рождение в людской массе новой веры – христианства. Цивилизующая роль христианской веры станет колоссальным фактором стремительного взлета европейских народов. 

Чингиз Айтматов не раз напоминал нам, что его дом – XX век. Да, действительно, он жил и творил в этом доме. Основные события, о которых он повествует в своих художественных произведениях, совершаются во временном пространстве XX в. Но мне представляется, что провидческий взор писателя из окон этого дома увидел простирающуюся даль XXI века. И главное – прозрел его особенные черты. XXI век демонстрирует наступающую мощь постиндустриальной цивилизации. Информационная эпоха стремительно вторгается во все ранее затаенные уголки планеты. Именно здесь на почве информационно-технологической революции реализуется лелеемая веками мечта о единстве человека и природы. Человек возвращается к природе. Складывается органичное единство человека в природе и природы в человеке.

Можно сказать, что в произведениях Ч. Айтматова, пожалуй, впервые в истории всемирной литературы находит основательное художественно-этическое осмысление идея «ноосферы» («сферы разума»). Как известно, научно-философская суть «ноосферы» была изложена в превосходных концепциях В. И. Вернадского и Н. Н. Моисеева. Эта основополагающая идея «ноосферы», нашедшая свое глубинное художественное воплощение в таких произведениях, как «Белый пароход» и «Прощай, Гульсары», показывает нам, что для дальнейшего выживания вида Homo sapiens нужен коренной переворот в индивидуальном и коллективном сознании современного общества, ведущем к радикальному изменению отношений человека и природы.

Почему Ч. Айтматов трепетно и нежно воссоздает перед нашим взором неповторимый в своей художественной красоте мир «очеловеченной природы»? Не только потому, что неизгладимыми детскими впечатлениями он глубоко сросся с той природной средой, которая впитывалась в его чувства, когда он жил в родном аиле Шекер. В какой-то момент своего писательского взросления он вдруг понял весь ужас того, что человек «сотворяет» с окружающей природой. Писатель тонко уловил, что природа нам ответит, причем это может произойти скоро. Обществу пока еще неведомо во всей обнаженности то чудовищное действо, что в силах «сотворить» природа с человеком. И Ч. Айтматов художественными красками воспроизводит перед нами единственно приемлемую картину выживания в будущем рода человеческого.

Почему Ч. Айтматов столь влюбленно-страстно описал окружающий нас мир животных, наделив их «человеческими» свойствами и качествами? Почему в орбите его писательского взгляда постоянно вращается фигура кочевника? Кочевая цивилизация была первой и единственной в длинном ряду исторических эпох, когда человек находился в гармонии своих взаимоотношений с миром природы. Здесь не природа приспосабливается к человеку, а человек к природе. И земля, и скот в кочевой среде выступали в органическом единстве, неразрывной целостности, представляя динамическое равновесие со средой обитания.

Информационно-технологическая цивилизация, в начальной стадии которой находится человечество, предоставляет ему реальный шанс восстановить гармонию взаимоотношений с природой. Капитал, как основа индустриального общества, уступает место знанию в информационном обществе. Поскольку знание не может быть централизованным или монополизированным, потенциальные возможности доступа к новым источникам благосостояния получают самые различные группы людей. Нравственно-этическая «сверхзадача» гармонии взаимоотношений человека и природы, выражаемая художественными средствами, решалась Ч. Айтматовым как спиралевидная стратегия развития с диалектическим возвратом к «доиндустриальной» цивилизации, основывающейся на неизмеримо высокой инновационно-технологической и духовно-ментальной базе.

Образ Ч. Айтматова надолго сохранится в памяти человеческой, ибо в своем писательском подвиге он достиг поставленной перед собой цели. «Цель искусства, – заметил он, – не в том, чтобы «пугать» человека, но помогать человеку побеждать отчаяние и страх перед жизнью, пробуждать в его душе великие чувства, испытывая которые он сможет противостоять «злу», какие бы формы и обличья оно ни принимало».

Алим ДОНОНБАЕВ,
профессор КРСУ

25 июля 2013 г.