Мы, манкурты…

4. Память без набата

Продолжение.
Начало в №№ 34, 35 и 36 за
5, 12 и 19 декабря 2013 г.

В первый день 2014 года вступит в силу Постановление Правительства Кыргызской Республики от 22 ноября 2013 года №633 о принятии учреждения «Мемориальный  комплекс «Ата-Бейит» в государственную собственность. Фонду Госимущества при Правительстве «Ата-Бейит» «как имущественный комплекс с земельным участком площадью 3,087 га, штатной численностью сотрудников в количестве 16 единиц» поручено передать…

Даже с трех раз этого не угадал бы никто. Мемориальное захоронение жертв политических репрессий правительство постановило передать «в оперативное управление Министерства обороны Кыргызской Республики».

«Стратегический объект» государственной собственности, правда, никогда не имел и имеет никакого отношения ни к обороне государства, ни к военному делу вообще. Но теперь мы, кыргызстанцы, наконец-то сможем спать спокойно. С нового года захоронение на Чон-Таше уже сможет готовиться «к отражению  возможной атаки потенциального врага».

В Министерстве обороны, однако, постановление восприняли вполне адекватно. По словам Гульнары Шаабековны Турсунбековой, директора мемориального комплекса, руководство Министерства обороны предложило ей… обратиться в Национальную гвардию.

Которая тоже с Нового года,… выводится из состава Минобороны.

По старой, но недоброй традиции, мемориал опять остается без хозяина.

Через 9 лет после перезахоронения останков жертв репрессий и за два месяца до утверждения акта государственной приемочной комиссии премьер-министром А. Муралиевым, в 2000-м, «Ата-Бейит» был торжественно открыт во второй и уже последний раз. Государство, правда, забыло «мелочь» – найти мемориальному комплексу хозяина.

Государственную регистрацию юридического лица «Ата-Бейит» смог получить только через 11(!) лет после торжественного перезахоронения останков жертв репрессий.

Став самостоятельной структурой в составе мэрии после распоряжения правительства о выводе комплекса из состава Спортивно-оздоровительной туристической базы «Чон-Таш» и Комитета физической культуры и спорта.

Пока думали, кого «нагрузить» мемориалом, свое дело делало не только время, но и наше преступное равнодушие. Ошибки тех, кто комплекс строил и проектировал.

Строило «Ата-Бейит» Министерство по чрезвычайным ситуациям и гражданской обороне. На всякие мелочи внимания не обращали. На крашеный цемент вместо гранита, из которого должны быть лестницы на смотровую площадку-балкон и к яме на холме.

На грунтовые воды там, где ставили фундамент, опоры балкона, опоры «саркофага», здание музея. На солончак, который в этих местах – дело привычное.

Окончательно разрушена кирпичная кладка в яме для обжига кирпича. В которой 53 года пролежали останки 138 человек, тела которых палачи из расстрельной команды НКВД сбросили сюда ноябрьскими ночами 38-го.

Неправильно установленный или неправильно задуманный прозрачный «колпак» окончательно уничтожил это единственное, подлинное, историческое  место нашей национальной  трагедии.

…Школьники, которые приехали на экскурсию, видели, как кипела работа на месте захоронения не очень прочных фанерных ящиков с человеческими останками. Тракторы, подъемные краны, грузовые машины. Картинка из моего давнего школьного учебника –  «Строительство ГЭС. Перекрытие Днепра».

– Тут знаете, сколько народу постреляли в 37-м? –спросила меня оживленная тетя в ватнике и сапогах, выйдя из строительного вагончика с надписью «Семиречье». У тети был красный нос и очень приподнятое настроение. Девятиклассники 70-й школы, уже зная, как это было на самом деле, слушали тетю с интересом. Тетя была рада слушателям.

– Мы, знаете, сколько косточек тут раскопали? И черепов тоже. С дырками в голове. Много… Но вы не думайте – мы обратно это туда положили…

Было ли другое архитектурное решение мемориала, кроме нынешнего – тяжелого, многотонного, горизонтального? Для того чтобы выступить на памятной церемонии, обратиться к собравшимся, человек вынужден встать к захоронению… спиной.

Гранитный «упавший» тюндюк – символ горя и скорби накрыл захоронение не только большинства мусульман, но жертв репрессий и других вероисповеданий – христиан (православных, католиков, протестантов), иудеев. Стоял на Ата-Бейите колокол. В него били в скорбные минуты, поминая память всех погибших в Киргизии в годы репрессий.

Звучал колокол и в поминание тысяч православных душ, для которых родными, святыми были икона, колокол, церковь, колокольный звон, колокольня, звонарь, звонница…

Колокол, подаренный «Ата-Бейиту» Медетом Керимкуловым в бытность его премьер-министром, потребовал убрать один из авторов проекта мемориала по причине «отсутствия колокола в проекте». Замыслу архитектурного сооружения для увековечения памяти жертв репрессий 19 национальностей подобная «мелочь» оказалась не нужна.

Такой была наша память в проекте, такой осталась и сейчас. Память – без ударов в колокол, без набата. Который всегда собирал людей, обращал их внимание на самое важное, на самое главное.

– «Ата-Бейит» – историческое, уникальное место. О том, что останки наших отцов больше полувека хранила чон-ташская земля, мы узнали только 22 года назад, – сказали мне дочери  тех, чьи останки покоятся сегодня в мемориале.

– Мне было, конечно, немного больно, когда я узнала, что на «Ата-Бейит», святом для всех нас месте, будут захоронены участники событий апреля 2010 года. Пусть земля будет им пухом. Но ведь Чон-Таш стал местом последнего приюта наших несчастных отцов волею самой судьбы. И «Ата-Бейит» был задуман как уникальный мемориальный, музейный комплекс именно жертв 37-38 годов.

– Когда я приезжаю сюда, представляю себе, как это было в ноябре 38-го. В ночь с 5 на 6 и в ночь с 8 на 9. Музей под открытым небом… «Ата-Бейит» – холмы вокруг, трава, земля, само небо рассказывает нам, детям «врагов народа», о наших отцах. Я ведь папу совсем не помню. И долгие годы не знала, где же он захоронен. Но сейчас у меня почему-то нет таких мыслей и чувств…

На каком же основании мы превратили уникальый, единственный «тематический» музейный комплекс в действующее муниципальное кладбище?

Трудно не согласиться с Гульнарой Турсунбековой: статус единственного в Кыргызстане мемориального комплекса жертв политических репрессий за последние годы испорчен.

…Эту видеозапись я помню до сих пор. Дочь единственного свидетеля ноябрьской трагедии 38-го Бибира Кыдыралиева отвечает на вопросы сотрудников КГБ, рассказывает сама. Здесь, на территории турбазы «Чон-Таш», был Дом отдыха НКВД. Вот здесь – сад, а там – двухэтажное здание и баня…

...Территория под вывеской «Туристическая база Чон-Таш» и после завершения раскопок, летом 91-го, была еще «гражданским объектом». Густые высокие березы, тополя, неширокая асфальтированная дорога «в гору», хотя предгорье было слева. Хозяйственные постройки.

На коричнево-зеленом холме впритык к другому – большому, крутому, такому же бурому холму «встал на якорь» старый деревянный дом.

Сходство с небольшим пароходом усиливала деревянная лестница на бельэтаж и отдельные комнаты-каюты вдоль узкого длинного коридора. «Кормой» «пароход» был прижат к «берегу»-холму так, что было ясно: над охраной объекта на охраняемой территории думали люди знающие.

Иван Петрович Лоцманов – уже в армейском звании полковника, впервые поднялся в этот дом сентябре 38-го. Вскоре после прибытия в Киргизию, во Фрунзе, куда он был назначен после личной беседы с товарищем Ежовым наркомом внутренних дел СССР. Иван Петрович приезжал сюда с женой и детьми. Но чаще всего – один, или в окружении младших по званию. До его трех ромбиков в петлицах и должности наркома внутренних дел Киргизской ССР им было далеко.

Жили они в доме-«пароходе», который некоторые жители окрестных сел до сих пор называют «дачей Лоцманова». Но Иван Петрович и его подчиненные в доме отдыха НКВД не только отдыхали. Приходилось работать. К идущим снизу, от ворот, дача Лоцманова стоит торцом. В нем почти до уровня второго этажа – крепкая деревянная дверь. Внутри было пусто и тихо. Только «экскурсовод», знающий тайны Дома отдыха, показал мне на стене, на уровне среднего человеческого роста и выше маленькие углубления. Их было много – не раз побеленных неглубоких ямочек. Такой формы отверстия оставляют настоящие пули на бумажных мишенях.

Кто был мишенью для полковника Лоцманова и его подчиненных? Как часто проходили в этой «кладовой» допросы, сколько человек было здесь уничтожено? Работы после августа 37-го в НКВД становилось все больше. Чекисты «брали работу на дом». Работали, отрываясь от отдыха. Отдыхали, отрываясь от работы.

Без патефонов, моторов, мотоциклов, движков, которые они были вынуждены по ночам заводить в городе, в подвалах комендатуры НКВД и здания ЦИКа на Пушкина и Первомайской. Чтобы заглушать выстрелы.

А здесь, в Доме отдыха, на все поля вокруг – никого. Только свои, только охрана: внизу у дороги, вверху – у ворот. И справа, и слева, и сзади, и впереди. А природа! Вот где была у них  «настоящая работа»!

Наше отношение к своей истории, к своему прошлому, к истории своей семьи, своей страны – в распоряжении премьер-министра Николая Танаева от 27 сентября 2003 года. …В целях укрепления материально-технической базы и улучшения боевой полготовки Национальной гвардии Кыргызской Республики… рекомендовать мэрии города Бишкека в установленном порядке передать комплекс зданий, сооружений и оборудование Спортивно-оздоровительной туристической базы «Чон-Таш» с прилегающей территорией …Национальной гвардии Кыргызской Республики.

…Контроль за выполнением … возложить на отдел по делам обороны и правоохранительных органов Аппарата премьер-министра Кыргызской Республики.»

Когда же в связи с «Ата-Бейитом» мы не увидим, наконец, слов: оборона, гвардия, оперативное управление, правоохранительные органы?

Когда мы перестанем делать из мемориала жертвам политических репрессий, политзаключенным стратегический объект поминального значения?

Только у нас, в Кыргызстане, дачу главного палача из НКВД отдают под общежитие семей офицеров Национальной гвардии.

Только мы, манкурты, можем из сторожки Абыкана Кыдыралиева, благодаря которому стал возможен «Ата-Бейит», сделать бытовку, подсобку для всякого хлама.

Разве память об этом человеке не заслуживает хотя бы скромной таблички у домика, где он жил?

А вся территория бывшего дома отдыха НКВД – создания здесь музейного комплекса в память о жертвах политических репрессий в советской Киргизии?

«Ата-Бейит» начал разрушаться со времени своего основания и продолжает разрушаться у нас на глазах. Когда на завершение мемориала писателю Чингизу Айтматову в мемориале жертв политзаключенных не хватило 5-го миллиона, директор строительной фирмы Зоя Яковлевна Никитенко обратилась лично к президенту А. Атамбаеву.

Куда только ни обращалась просьбами о ремонте мемориала его директор Гульнара Турсунбекова! Ничейный мемориал, похоже, действительно не нужен никому...

До сих пор Чон-Таш – единственное документально установленное место захоронения жертв сталинских репрессий на территории Кыргызстана. Хотя информация о других предполагаемых  местах опубликована двадцать лет назад.

Не исключал возможности других захоронений жертв репрессий на Чон-Таше и председатель КГБ Республики Кыргызстан генерал-майор Джумабек Асанкулов. Который много сделал для того, чтобы тайное не только стало явным, но и получило известность у широкой читательской аудитории.

Не забрали ли мы исторический шанс у потомков, которые, быть может, найдут, в отличие от нас, силы и средства на установление и раскопки других чон-ташей на земле Кыргызстана?

Хранит земля Кыргызстана страшные тайны. Хранят их недоступные архивные уголовные дела.

Государству эти тайны, как мы смогли убедиться за 20 лет, не нужны.

Война не закончилась, пока не похоронен последний солдат?

А пока не похоронен последний, уничтоженный без вины, – репрессии продолжаются?

Святой долг государства, его обязанность, непреходящая во веки веков, – дальнейшее расширение «Ата-Бейита».

«Ата-Бейита» – не муниципального кладбища.

«Ата-Бейита» – не пантеона, усыпальницы выдающихся людей.

«Ата-Бейита» – Мемориального комплекса жертв политических репрессий. Единственного в Кыргызстане.

В Киргизии в годы политических репрессий – от установления Советской власти в Пишпеке в 18-м – до смерти Сталина в 53-м, были расстреляны тысячи людей.

Где – «в случае обнаружения» – хоронить останки других?

Регина Хелимская
(Продолжение следует)

26 декабря 2013 г.